для nandemonai
Нино приходит в свою квартиру, чтобы раствориться в ней. В пасмурной, тускло освещённой кухне. В небольшой комнате с поскрипывающим диваном. В бесстрастном зеркале и белой зубной щётке, неуклюже болтающейся в стакане. Нино всегда приходит и очень редко включает свет. Мерцания экрана геймбоя вполне достаточно, так он думает. Ещё иногда он думает, что является частью квартирного полумрака. Как будто этот полумрак принял его к себе, и теперь в Нино, где-то в глубине Нино растёт такой же крошечный полумрак, не добрый и не злой. И уже никуда не деться, да и не очень-то хочется. Полумрак не сделал ничего плохого. А значит, какая разница. Поэтому Нино просто лежит на диване и смотрит на то, как потолок неохотно отражает вспышки почти-света из внешнего мира. Ночной Токио похож на конфетти, осыпавшееся на пол из хлопушек. Такой же беспомощный, бесполезный и яркий.
У Нино есть дом. Он думает, что есть. Но иногда дом – это совсем не то место, где стоит бывать, потому что дом, несмотря ни на что, очень хрупкий. Когда Нино отворачивается от почти-света и утыкается носом в прохладную подушку, ему всегда на мгновение хочется никогда не уходить из дома. Каждый раз Нино вполголоса смеётся над собственным капризом.
Он точно знает, что у одного человека категорически недостаточно сил, чтобы создать себе дом, а бездомные люди бывают куда ранимее и беспомощнее, чем бездомные собаки. Нино уверен, что ему повезло. Ведь он любит всех четверых людей, составляющих его дом. Любит резко, как сфокусированный фотоаппарат, и обжигающе-нежно, как снег в ладонях. Любит небо в глазах Сатоши, хрупкость Шо, секреты Мацуджуна, прикосновения Аибы. Любит их самих, целиком.
Но Нино снова и снова будет возвращаться в свою квартиру.
Зачем?
Потому что так устроен его мир.
Нино приходит в свою квартиру, чтобы раствориться в ней. В пасмурной, тускло освещённой кухне. В небольшой комнате с поскрипывающим диваном. В бесстрастном зеркале и белой зубной щётке, неуклюже болтающейся в стакане. Нино всегда приходит и очень редко включает свет. Мерцания экрана геймбоя вполне достаточно, так он думает. Ещё иногда он думает, что является частью квартирного полумрака. Как будто этот полумрак принял его к себе, и теперь в Нино, где-то в глубине Нино растёт такой же крошечный полумрак, не добрый и не злой. И уже никуда не деться, да и не очень-то хочется. Полумрак не сделал ничего плохого. А значит, какая разница. Поэтому Нино просто лежит на диване и смотрит на то, как потолок неохотно отражает вспышки почти-света из внешнего мира. Ночной Токио похож на конфетти, осыпавшееся на пол из хлопушек. Такой же беспомощный, бесполезный и яркий.
У Нино есть дом. Он думает, что есть. Но иногда дом – это совсем не то место, где стоит бывать, потому что дом, несмотря ни на что, очень хрупкий. Когда Нино отворачивается от почти-света и утыкается носом в прохладную подушку, ему всегда на мгновение хочется никогда не уходить из дома. Каждый раз Нино вполголоса смеётся над собственным капризом.
Он точно знает, что у одного человека категорически недостаточно сил, чтобы создать себе дом, а бездомные люди бывают куда ранимее и беспомощнее, чем бездомные собаки. Нино уверен, что ему повезло. Ведь он любит всех четверых людей, составляющих его дом. Любит резко, как сфокусированный фотоаппарат, и обжигающе-нежно, как снег в ладонях. Любит небо в глазах Сатоши, хрупкость Шо, секреты Мацуджуна, прикосновения Аибы. Любит их самих, целиком.
Но Нино снова и снова будет возвращаться в свою квартиру.
Зачем?
Потому что так устроен его мир.